В отличие от 1917 года, 1918 год уже изначально предвещал не самое хорошее. В Баку он начался с заседаний Бакинского Совета рабочих и солдатских депутатов, на которых представленные в городе партии спорили о том, так какой же орган должен осуществлять высшую власть. В конце концов после двухдневных споров все сошлись на своеобразном компромиссе – принять Баксовет как временную высшую власть в городе, ввиду отсутствия альтернативы.
Для управления Советом был избран новый Исполнительный Комитет в составе 24 человек. Из азербайджанцев в него были избраны Исрафилбеков (большевик), А. Байрамов (левый эсер), Великов и Мамедов-Али (оба из партии «Мусават»). Возглавил Исполком и соответственно город П. Джапаридзе. Параллельно, кстати, в Баку действовал городской комиссар (глава исполнительной части) С. Тер-Габриэлян, губернский комиссар И. Гайдаров (он был назначен Закавказским комиссариатом) и городской голова П.Ф. Илюшкин.
Практически в то же время в соответствии с указаниями Закавказского комиссариата началось формирование национальных частей. Мусульманским (или азербайджанским) корпусом руководил А. Шихлинский. Первое время у него особых успехов не было. По некоторым данным, ко времени объявления независимости, в корпусе служило немногим более 800 человек. По мнению самого Шихлинского, в начале в основном это был «сброд». Первое боевое крещение некоторые части данного корпуса получили уже 7-9 (20-22) января.
В соответствии с указаниями Закавказского комиссариата, национальные части должны были вооружаться за счет разоружения военных частей, возвращающихся с турецкого и иранского фронтов войны. Первое время разоружение шло довольно успешно. Повсеместно по всей стране местные гарнизоны оставляли оружие и уходили на родину. Но рано или поздно это должно было привести к провокациям. Если в Хачмазе и Ленкорани это и не привело к значительным жертвам, то в Шамхоре развернулись настоящие бои между военными эшелонами и местными частями мусульманского корпуса и также добровольцами с окрестных селений.
В результате сгорело как минимум 5 поездов – 3 военных, 1 пассажирский и 1 почтовой. Большевики сообщали о 2 тысячах пострадавших, в Бакинской гордуме говорили о 55 погибших и сотнях раненых, Гянджинский мусульманский комитет также сообщал о значительных жертвах (как минимум 15 местных). В той или иной степени, все стороны соглашались в том, что жертвы были велики. Несмотря на все расследования, виновным в провокации был указан лишь поручик Абхазава, убитый первым выстрелом. А мусульманский корпус получил 15 тысяч винтовок и 20 орудий.
Практически в одно и то же время, на территории Газахского уезда, в Шамхоре и Гедабеке вспыхнули крестьянские восстания. Сотни тысяч десятин (1 десятина – 1,45 га) перешли к крестьянам и было убито почти 80 помещиков и членов их семей. Все это привело к полному разрыву всяких сношений между Бакинским Советом и Закавказским комиссариатом.
Тем временем в Баку уже постепенно начал чувствоваться голод. В результате событий, происходивших на Северном Кавказе, многие поезда с зерном для Баку были задержаны. Неопределенной ситуация была и на севере Азербайджана. А пограничные войска, расположенные на Мугани, не признавали власть большевиков. Все это повышало градус напряженности в Баку.
Улучшению ситуации не способствовали и международные отношения. Так, еще 23 декабря 1917 года Великобритания и Франция разделили сферы влияния. Великобритания получила Северный Кавказ, Закавказье и Курдистан. Турция, в свою очередь, не намеревалась мириться с этим, и, несмотря на временное перемирие, уже 12 февраля перешла линию фронта и начала наступление. За несколько дней они заняли Эрзинджан, Байбурт, Трапезунд.
Это также привело и к обострению межнациональных отношений, так как азербайджанцев обвиняли в том, что они склоняются на сторону турков. Для того, чтобы выработать единую политику по всему Закавказью, Заккомиссариат принял решение о созыве Закавказского сейма, в который бы вошли депутаты, избранные в Учредительное собрание. В соответствии с установленными пропорциями, делегации были несколько расширены. Теперь число мусульманских депутатов составило 44 (из 133). Все вместе они составили мусульманскую фракцию сейма. Ниже приводим список членов мусульманской фракции:
«Мусават» и демократическая группа «беспартийные»:
1) Мамед Эмин Расулзаде
2) Али Мардан-бек Топчибашев
3) Фатали Хан Хойский
4) Насиб-бек Усуббеков
5) Гасан-бек Агаев
6) д-р Хосров Паша-бек Султанов
7) Мамед Гасан Гаджинский
8) Мир Гидаят Сеидов
9) Мамед Юсиф Джафаров
10) Халил-бек Хасмамедов
11) Гази Ахмед Магомедбеков
12) Аслан-бек Кардашев
13) Шафи-бек Рустамбеков
14) Джавад Мелик-Еганов
15) Мустафа Махмудов
16) Мирбагир Гаджибабабеков
17) Гаджи Молла Салим Ахундзаде
18) Мехти-бек Гаджинский
19) Худадат-бек Мелик-Асланов
20) Мусаиб Ахиджанов
21) Лютфали-бек Бебутов
22) Фирудин-бек Кочарлинский
23) Ибрагим-ага Векилов
24) Гамид-бек Шахтахтинский
25) Рагим Векилов
26) Алиаскер-бек Махмудбеков
27) Юсиф-эфенди Эфендизаде
28) Мирза Джалал Юсифзаде
29) Мамедрза Ага Векилов
30) Ислам-бек Кабулов
Мусульманский социалистический блок:
1) Ибрагим-бек Гейдаров
2) Алихан Кантемир
3) Аслан-бек Сафикюрдский
4) Ахмет Джевдет Пепинов
5) Багир Рзаев
6) Джамо Гаджинский
7) Магомед Магеррамов
Партия мусульманских социал-демократов меньшевиков «Гуммет»:
1) Джафар Ахундов
2) Ибрагим Абилов
3) Акпер Ага Шейхульисламов
4) Самед Ага Агамалиев (Агамалы оглы)
«Мусульманство в России» («Иттихад»):
1) Султан Меджид Ганиев
2) Мир Ягуб Мехтиев
3) Эйбат Кули Мамедбеков
Сейм начал свою работу 23 февраля. Основными вопросами, которые обсуждались на заседаниях сейма, были переговоры с Турцией о новом мирном договоре и местные вопросы, среди которых особенно остро стояли вопросы переговоров с рабочими организациями (еще в день открытия Сейма состоялось рабочее выступление в Тифлисе, которое было жестоко разогнано).
Азербайджанская делегация принимала активное участие в работе Сейма со второго заседания. В марте Сейм избрал делегацию для отправки на переговоры в Трабзон, где 12 марта должны были начаться переговоры. Из мусульманской фракции в делегацию вошли М.Г. Гаджинский, Х. Хасмамедов, И. Гейдаров, М.Я. Мехтиев и А. Шейхульисламов. Ввиду отсутствия всякого единства в самой делегации и сейме, напряженность росла, и Турция продолжала наступление.
Тем временем, напряженность росла и в Закавказье. Если Елизаветполь (ныне Гянджа) подчинялся решениям Тифлиса, то Баксовет отверг все решения Сейма и признавал лишь Советскую власть в Москве. Параллельно с этим они стремились расширить свое влияние и на регионы – направляли агитаторов на Мугань, в Шемаху, Губу и далее. Но положение в Баку также было неоднозначным. Еще в начале марта большевики добились вывода небольших частей Мусульманского корпуса из Баку в Ленкорань. Но тем не менее, несмотря на заявления Мусульманского Нацсовета и большевиков о необходимости решать все вопросы мирно, напряженность в отношениях росла. И казалось, что нужна лишь небольшая искра для превращения Баку в арену битвы. Долго этой искры ждать не пришлось.
26 марта 1918 года на пароходе «Эвелина» из Ленкорани прибыл отряд, состоящий из 43 офицеров и солдат Мусульманского корпуса (стоит отметить, что офицеры лишь частично были мусульманами) во главе с генералом Талышинским. Они привезли в Баку тело сына Г.З. Тагиева Мамеда Тагиева. По официальной версии он застрелился. После 3-дневного траура они намерены были отплыть в Ленкорань. Но на пристани они столкнулись с большевистским отрядом, также готовившемся к отплытию в Ленкорань. Ни одна из сторон не соглашалась убрать оружие, из-за чего на пристани завязалась перестрелка. В результате перестрелки погиб генерал Талышинский.
Лишь вмешательство «Гуммет» сумело приостановить бессмысленное кровопролитие. Вслед за этим руководители Бакинского Совета не разрешили кораблю отплыть, и предъявили ультиматум, потребовав от военнослужащих в течение 24 часов сдать своё оружие. Пытаясь предотвратить обострение событий, 30 марта военнослужащие дивизиона согласились сдать оружие. Однако разоружение азербайджанских военнослужащих, пытавшихся уехать из города, вызвало возмущение мусульманского населения города, которое восприняло это как оскорбление, так как требования о разоружении не распространялись на другие этнические и партийные вооруженные формирования, имевшиеся в городе.
К этому времени в Баку были также многотысячные армянские части, контролируемые Армянским национальным Советом и «Дашнакцутюном». Сразу в двух основных пунктах собрания мусульман – Исмаилийе и мечети «Тезе Пир» начались многотысячные митинги. Некоторые мусульманские богачи готовы были предоставить зерно (в городе чувствовался голод, и многие мусульмане говорили о том, что зерном в первую очередь обеспечивают христианское население) и оружие.
Для предотвращения возможного конфликта, на квартире Н. Нариманова состоялись переговоры между М.Э. Расулзаде и С. Шаумяном. Они договорились о возвращении оружия. Шаумян пообещал, что столкновений не будет. А для того чтобы ни одна из сторон не почувствовала себя оскорбленной, Джапаридзе предложил все вопросы решить в полночь. Но через пару часов, примерно в 5 вечера, большевики получили сообщение об обстреле конного отряда Красной гвардии со стороны одного из мусульманских отрядов. Мусульманский Нацкомитет же получил прямо противоположные сведения. Итогом стали бои, развернувшиеся на современном проспекте Азербайджан, вокруг Ичери Шехер, площади Физули и других пунктах, где пересекались мусульманские и христианские кварталы города.
Первоначально битва развернулась между Красной Гвардией и силами Мусульманского нацкомитета, составленными по большей части из гочу. Первое время матросы (у которых были значительные силы, и они владели как артиллерией, так и авиацией) и Армянский нацкомитет сохраняли нейтралитет. Затем кто-то разнес слухи о том, что мусульмане нападают на русских и Центрокаспий (управлял Каспийским флотом и в значительной степени состоял из русских) открыл артиллерийский огонь по мусульманским частям города. Правда, делегация, направленная матросами, не подтвердила информации о притеснениях русских и обстрел прекратился.
Но на второй день, 31 марта, когда силы Нацкомитета подверглись разгрому и они обратились за помощью в переговорах к А. Топчибашеву и Н. Нариманову, неожиданно в дело вмешался Армянский национальный комитет и «Дашнакцутюн». Силы последнего придали этой битве национальный характер. Даже после того, как в ночь с 31 марта на 1 апреля Мусульманский нацкомитет принял условия ультиматума большевиков, дашнакские силы продолжали стрельбу.
Мирная делегация, состоявшая из Денежкина (эсер), доктора Атарбекова (Армянский Нацкомитет), Тагиева (большевик), муллы Ахундова и матроса Кулешова, должна была пройти по городу и сообщить по всем окопам о прекращении боев, но все за исключением Кулешова, получившим тяжелое ранение, были убиты. Поэтому было решено пройтись по городу в сопровождении конвоя во главе с П. Джапаридзе. Довольно большая делегация прошлась по многим частям города. Но окончательно удалось прекратить бои лишь после залпов канонерок «Карс» и «Ардаган» по тем частям города, где еще продолжались беспорядки и ультиматума 36-го Туркестанского полка, расквартированного в городе.
Итоги мартовских событий были плачевны. Ситуация ухудшалась еще тем, что дашнакские отряды под именем большевистских устроили такие же погромы в Шемахе и Губе. По различным оценкам, число погибших составило от 3 до 12 тысяч человек, большею частью мусульман. После этого начался массовый исход многих азербайджанцев из Баку в родные селения. Большевики растеряли свою репутацию среди населения, как мусульманского, так и русского. А для ее восстановления члены «Гуммет» вынуждены были еще несколько месяцев колесить по селениям и убеждать местное население в мирных планах большевиков.
Несмотря на потерю авторитета, большевики в определенной степени стали сильнейшей организацией в Баку. В результате бардака, многие газеты либо сами прекратили выпуск («Баку», «Açıq söz»), или их закрыли («Каспий», «Наш голос»). Укрепившись, большевики приняли решение о создании Бакинского Совета Народных комиссаров. Он был избран 25 апреля. В его первоначальном составе оказалось 10 большевиков и 3 левых эсеров. Из азербайджанцев там были представлены Н. Нариманов и М. Везиров.
Бакинские события сильно подействовали на весь политический ландшафт Закавказья. Так, Хойский отмечал, что «Бакинский вопрос — это вопрос жизни и смерти Республики». Поэтому и Сейм постоянно менял правительства, а под давлением требований Турции, 22 апреля 1918 года было созвано расширенное заседание Закавказского Сейма и провозглашено создание Закавказской Демократической Федеративной Республики.
Основной целью создания была юридическая основа для переговоров с Турцией. Но пока стороны вели переговоры, выяснилось, что все территории, которые Турция намеревалась захватить у России, уже находятся под ее контролем. Вообще ситуация так сложилась, что ни о каких-либо совместных переговорах с Турцией уже и речи не было. Все делегации начали вести свои отдельные переговоры.
25 мая на заседании мусульманской фракции Х. Мелик-Асланов сообщил, что: «грузинским сектором Закавказского сейма ведутся тайные переговоры с членами грузинской мирной делегации в Батуме и готовится отделение и провозглашение независимости Грузии», а уже вечером председатель Сейма Чхеидзе и члены Церетели и Гегечкори сообщили, что «вокруг лозунга «независимости» объединить закавказские народности не удалось и факт распадения Закавказья уже налицо. На завтрашнем заседании сейма мы констатируем факт распадения Закавказской республики». В тот же день было заявлено, что «если Грузия объявит свою независимость, то с нашей стороны должно последовать объявление независимости Азербайджана».
26 мая состоялось последнее заседание Сейма. В ходе заседания происходили ожесточенные споры между азербайджанской и грузинской делегацией, а выступления некоторых были особенно эмоциональные. На правах старейшего со слезами на глазах выступал С. Агамалиоглу. Тем не менее, в окончательном решении говорилось: «Ввиду того, что по вопросу о войне и мире обнаружились коренные расхождения между народами, создавшими Закавказскую независимую республику, и потому стало невозможно выступление одной авторитетной власти, говорящей от имени Закавказья, Сейм констатирует факт распадения Закавказья и слагает свои полномочия».
На следующий день было решено создать Временный Национальный Совет Азербайджана. 28 мая во дворце бывшего наместника Российского императора на Кавказе в Тифлисе, в предоставленном мусульманской группе Закавказского сейма голубом салоне 26 членов Азербайджанского Национального Совета собрались на заседание под председательством Гасан-бека Агаева. Заслушав доклады Г. Агаева, телеграмму М.Э. Расулзаде из Батума, члены Совета вступили в горячее обсуждение объявления независимости, и после соответствующих докладов Хасмамедова («необходимость и неотложность объявления Азербайджана независимой республикой»), Хойского («до выяснения некоторых вопросов на местах воздержаться от объявления независимости Азербайджана, а образовать Азербайджанское полноправное правительство для ведения мирных переговоров с державами») и других, было проведено голосование.
За независимость Азербайджана проголосовали: Г. Агаев, М. Махмудов, Ф. Хойский, Х. Хасмамедов, Н. Усуббеков, М.Г. Сеидов, Н. Нариманбеков, Э.Г. Мамедбеков, М. Гаджинский, А.А. Махмудбеков, А. Кардашев, А.А. Шейхульисламов, М. Гаджибабабеков, М.Ю. Джафаров, Х. Мелик-Асланов, Р. Векилов, Г. Шахтахтинский, Ф. Кочарлинский, Д. Гаджинский, Ш. Рустамбеков, Х. Султанов, М. Магеррамов, Д. Мелик-Еганов и Г.С.М. Ахунд-заде. При голосовании воздержались Джафар Ахундов и Султан Меджид Гани-заде.
Мамедгасан Джафаргулу оглы Гаджинский
(1875-1931)
М. Гаджинский родился 3 марта 1875 года в Баку в семье купца Джафаргулу Гаджизаде и его жены египтянки Фатимы. Несмотря на противодействие отца, матери все-таки удается записать сына в Бакинскую реальную школу в 1887 году. У Мамедгасана сразу проявляются навыки к точным наукам. После открытия «Наримановской читальни», директором которой был его двоюродный брат, он практически все свое время проводит в этой читальне. Через год, в 1895 году, он обратился с прошением о зачислении его в Петербургский технологический университет с полным пансионом, который закончил в 1902 году.
Сразу по возвращении он женился и получил от Ш. Асадуллаева приглашение поработать инженером на его нефтеперерабатывающем заводе в Москве. Некоторое время впоследствии он поработал контролером предприятий, расположенных вдоль реки Волга. Но в 1903 году он решил вернуться в Баку, и тут вскоре был избран на вакантное место в архитектурном отделе Бакинской городской управы. В скором времени он возглавил отдел и принимал активное участие в реализации Шолларского водопровода.
Революция его застала уже членом Бакинской управы и гласным Бакинской Городской Думы, но это ему не помешало принять участие в создании организации «Гуммет», просветительских организаций «Ниджат» и «Нешри-Маариф». Впоследствии он принял участие в утверждении проекта Шолларского водопровода, расширении бульвара, строительстве иных скверов и парков. Недаром, именно под его редакцией в 1912 году издаётся книга об облагораживании бакинских улиц. В 1913 году на короткое время он даже становится главой Бакинской городской управы. В это время он уделял особое внимание Дворцу Ширваншахов, часто выдвигал предложения о защите и реставрации дворца. По инициативе Гаджинского, О. Абуев и Зивер-бек Ахмедбеков провели соответствующую подготовительную работу для дальнейшей реставрации.
В 1917 году М. Гаджинский снова вернулся в общественно-политическую жизнь страны. Сперва его избрали председателем Комитета мусульманских общественных организаций города Баку, затем он принимает активное участие в съезде кавказских мусульман в Баку и Всероссийском мусульманском съезде в Москве, а 10 июня он подает заявление о вступлении в партию «Мусават». На первом съезде партии его также избрали в Центральный Комитет партии. Затем он принимает участие как в деятельности Закавказского комиссариата, так и в переговорах с Турцией. В Баку его также избирают в Учредительное собрание, что дает ему право принимать участие в заседаниях Закавказского Сейма. Он становится одним из важнейших членов мусульманской фракции.
После объявления независимости Азербайджана, он вошел в первый кабинет министров страны в качестве министра иностранных дел. Он наряду с Расулзаде подписывал Батумский договор с Турцией. Он сохранил свой пост и во втором кабинете министров, а в третьем кабинете министров уже был назначен министром финансов. Затем он принимал участие в делегации в Париж, но впоследствии вернулся в Азербайджан и принял участие во втором съезде партии «Мусават».
Уже в конце 1919 года он получил должность министра внутренних дел страны, а 18 февраля он переходит на должность министра торговли, промышленности и продовольствия. 30 марта 1920 года после принятия отставки кабинета, парламент поручил формирование правительства Гаджинскому. Гаджинский провёл переговоры с партиями, предложил большевикам министерские портфели, но те отказались. 22 апреля Гаджинский сообщил о невозможности формирования правительства. В тот же день Гаджинский покидает «Мусават» и становится членом компартии Азербайджана.
В 1920-х годах он работал в структурах народного хозяйства. В 1922 году вместе с семьей переехал в Тбилиси. Там также продолжал работу в органах народного хозяйства. Так, в 1923 году он был назначен первым заместителем председателя Госплана по Закавказью. Затем в 1924 году стал комиссаром по внешней торговле Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики. А с 1927 года по 1930 год был заместителем комиссара Госплана по обеспечению и торговле.
В декабре 1930 года в его доме был проведен обыск, а сам он был арестован по приказу Л. Берии. Несмотря на то, что за него заступался С. Орджоникидзе, его все равно не отпускали и продолжали допрашивать. Не выдержав допросов, 8 февраля 1931 года он повесился.
Комментарии