Ликвидатор аварии на ЧАЭС: Радиация дошла до Европы, а мы в центре трагедии вроде бы что-то делаем

26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС произошла крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества. Взрыв реактора 4-го энергоблока станции привел к выбросу огромного количества радиоактивных веществ в атмосферу. Радиоактивное облако накрыло значительные территории Украины, Беларуси, России и ряда стран Европы.

Гюльоглан Гулиев в то время проходил военную службу во Внутренних войсках СССР в районе Чернобыльской атомной электростанции. В интервью Oxu.Az он поделился своими воспоминаниями о тех страшных днях.

"В то время не только мы, но и практически весь мир не знал, какими могут быть последствия взрыва на атомной электростанции. У нас не было такого представления, знаний. Особо отмечу, что после взрыва сначала на правительственном уровне пытались скрыть этот взрыв и не очень раскрывать его последствия. Позже, когда увидели, что масштаб зараженной, то есть загрязненной радиацией территории велик, стало ясно, что скрыть это невозможно, поэтому им пришлось предоставить информацию", - рассказал Гюльоглан Гулиев.

Сейчас мужчина работает врачом-терапевтом. Он вспоминает, что в момент взрыва их воинская часть была переброшена в район ЧАЭС. Основной задачей военных было обеспечение безопасности, эвакуация оставшегося населения из зараженной радиацией зоны, охрана стратегических объектов, ограничение въезда и выезда в город и на АЭС.

"Мы прибыли на место происшествия через пять дней после взрыва. Сначала нас разместили в 4-7 километрах от ЧАЭС. Через несколько дней стало известно, что зараженная радиацией часть находится гораздо дальше от нас. Поэтому сначала нас отвели на 15 км, а затем на 30 км назад, и там мы несли службу", - вспоминает Гюльоглан Гулиев.

По его словам, когда их везли в зону взрыва, они не знали, насколько ужасным было происшествие. В то время не только военные, но и практически весь мир не знал, каковы последствия взрыва на АЭС. Не было такого представления и знаний.

"Особо отмечу, что после взрыва сначала на правительственном уровне пытались скрыть его и не очень раскрывать последствия. Позже, когда увидели, что масштаб зараженной, то есть загрязненной радиацией территории велик, стало ясно, что скрыть это невозможно, поэтому им пришлось предоставить информацию. В то же время скажу, что вообще о вреде радиации для человеческого организма у нас тоже не было никакой информации", - говорит Гюльоглан Гулиев.

Через два-три дня после прибытия в зону военные начали ощущать первые последствия облучения в своем организме. У всех военнослужащих в зоне началась сильная слабость. Была усталость и очень сильные головные боли, чрезмерная потеря аппетита.

"Представьте, что всю воинскую часть вели на обед, но еда оставалась нетронутой. Потому что все отказывались от еды, вернее, никто не хотел есть. Основными последствиями были эти. Началась и продолжалась бессонница, нервозность", - вспоминает Гюльоглан Гулиев.

По его словам, для предотвращения этого не принималось никаких существенных мер. Не потому, что не хотели, просто в тот момент никто не знал, что нужно делать для устранения последствий радиации. Выдаваемые защитные средства тоже были недостаточно качественными.

"В то время давали определенные маски, защитную одежду, но этого было очень мало. В целом на государственном уровне была очевидна неподготовленность к такому событию", - отмечает Гюльоглан Гулиев.

Самым запоминающимся после трагедии для него стало то, что сами люди там тоже не очень знали о последствиях этого облучения, то есть взрыва на АЭС, и воспринимали это как обычный взрыв. Поэтому эвакуация этих людей из зоны создавала очень серьезные трудности. Они ни в коем случае не хотели покидать свои дома.

"Нам же был отдан приказ, чтобы в зоне не осталось ни одного человека, все должны быть обязательно эвакуированы. То есть эвакуация населения оттуда создавала для нас очень серьезные трудности. Объяснить им ситуацию, донести масштаб события было очень сложным делом", - говорит Гюльоглан Гулиев.

Он вспоминает, что через несколько дней после прибытия туда они уже ощущали первоначальные последствия облучения. Усталость, слабость, головные боли были первыми симптомами. Поскольку это было очень редкое событие, в медицинской сфере не было серьезных исследований того, что нужно делать для устранения последствий, болезни. Поэтому не было и глубокого, основательного курса лечения.

"Мы получали только симптоматическое лечение как в тот период, так и в послевоенный период. Например, скажем, были случаи слабости, усталости, головной боли, снижения давления, затем возникали проблемы в желудочно-кишечной, нервной, эндокринной системах. Щитовидная железа является органом, на который радиация воздействует больше всего, то есть возникала болезнь зоба, и я получал лечение именно против этих заболеваний", - рассказывает Гюльоглан Гулиев.

По его словам, лечение от облучения вообще никогда не начиналось. Врач с глубоким вздохом отмечает, что в тот начальный период, когда произошла авария, они видели, как вертолетами что-то сбрасывали на территорию, чтобы потушить пожар. Но после одного рейса эти вертолеты уже не работали. Радиация была настолько сильной, что все приборы выходили из строя. То есть представление людей о воздействии радиации было крайне слабым, даже на нулевом уровне.

"Представьте, что на атомном реакторе произошел взрыв, и военных привезли и разместили в пяти шагах от этой АЭС. Последствия радиации дошли до Европы, а мы прямо в центре трагедии вроде бы что-то делаем", - говорит Гюльоглан Гулиев.

По его мнению, на самом деле то, что они там делали, было беспомощностью. В буквальном смысле слова не только целое государство, но и весь мир растерялся перед взрывом одной АЭС.

"Нас же просто отправили туда ради того, чтобы что-то сделать", - отмечает Гюльоглан Гулиев.

Он признается, что в то время они были очень молоды, их знания об этих вопросах были не такими, как сейчас. Например, говорили, что большинство людей, отравленных радиацией, умирает от заболеваний крови, лейкемии и других злокачественных опухолей, но они воспринимали это очень обыденно. В какой-то степени они не осознавали этой глубины. Но спустя некоторое время после возвращения, получая известия о смерти своих товарищей по оружию, он понимал, насколько на самом деле это было ужасно.

У Гюльоглана Гулиева сохранились очень тяжелые, даже крайне тяжелые впечатления об этой территории. Поэтому, несмотря на возможности и инициативы посетить эти места, он не чувствовал себя к этому готовым.

"Это очень тяжело, очень сложно... Даже когда рассказываю, я снова переживаю эти тяжелые чувства, поэтому даже не хочу вспоминать. То есть практически никаких хороших мыслей об этом месте у меня нет", - с горечью признается Гюльоглан Гулиев.